Ричард Пратер - Ранчо смерти [= Двойник мертвеца]

Поэтому я ответил:

— Хорошо, я согласен, но поступим мы так: сейчас я тебя не отпущу, но сделаю это, если вернусь из коттеджа. Не раньше.

— Ты что, рехнулся? Если ты отправишься туда, они тебя прикончат. У тебя нет ни одного…

— Будет так, как я сказал, Клайд.

Он сглотнул слюну.

— Ты даешь мне слово?

— Даю.

— Великолепно. Много мне это даст. Тебя убьют…

— Как хочешь, дело твое. И поторопись.

— Хорошо, я согласен.

Я нагнулся над ним и уселся на корточки.

— Тогда говори и давай побыстрее. Начни с Жюля. Я очень хорошо знаю, что он выпрыгнул из окна «Голливудской короны». Но до земли он не долетел. Кто же в таком случае долетел?

— Один тип, некий Красавчик Эдди Вирц, мелкий мошенник. Он известен полиции Лос-Анджелеса. У них в архиве на него есть досье.

— Как все это было устроено?

— Все было тщательно продумано и спланировано. Прямо, как ограбление банка. Жюль неоднократно обсуждал это с Хэлом, когда тот навешал его в тюрьме. Жюль знал, что ему грозит пожизненное заключение, а может быть и газовая камера. Потом Хэл десятки раз репетировал все это с нами. Все было отработано до последней детали.

— Что он репетировал?

— Как Жюлю не погибнуть, вот что. Жюль знал, что у него лишь один шанс из ста спастись. Но в газовой камере у него вообще не было шансов. Грин и Пит держали Эдди Вирца в номере двумя этажами ниже люкса Жюля. Еще живого, конечно, чтобы падая вниз, он как следует орал. Когда Жюль разбил окно на шестнадцатом этаже и закричал, Грин и Пит вытолкнули Эдди из окна четырнадцатого, и Эдди, естественно, начал орать.

— Еще бы, — меня аж мороз по коже продрал. Я на секунду представил себя на месте Эдди.

Клайд продолжал:

— Все прошло, как и планировал Жюль. Он разбил окно, ухватился за лестницу, и его втащили на крышу, а Эдди грохнулся об асфальт.

— Лестницу? — спросил я. — Какую лестницу?

— Шестнадцатый этаж — верхний в здании. На крыше находились Додо (он самый сильный) и Фармер. Они держали в руках тонкую, но прочную нейлоновую лестницу, способную выдержать вес Жюля. Конец ее привязали к трубе на крыше, и Додо с Фармером спустили ее вниз, так что она висела над окном, из которого должен был выпрыгнуть Жюль, кроме того, Фармер и Додо придерживали ее. Перед тем, как Жюль задрал ковер в спальне, он подошел к окну, так что ему стало видно, с какой стороны висит лестница, ясно? Ему оставалось лишь ухватиться за лестницу, а ведь это намного удобнее, чем за веревку, и ждать, пока Додо и Фармер втянут его на крышу. На это у них ушло не более пяти секунд, да и темно было кругом, хоть глаза выколи, так что никто ничего не заметил. На крыше он поменялся с Питом пальто, нацепил фальшивые усы, надел шляпу, темные очки и спустился вниз, пройдя мимо трупа, вокруг которого уже собралась толпа. Разумеется, если бы Жюль промахнулся и не сумел уцепиться за нейлоновую лестницу, все попали бы в чертовски щекотливое положение, ведь на асфальте оказалось бы сразу два трупа. Но все случилось так, как планировал Жюль.

— А этот парень, Красавчик Эдди… Они что, заранее одели его в один из костюмов Гарбена, его рубашку и так далее?

— Да. Все это взял на себя Хэл. Он постарался сделать так, чтобы подмена не вышла наружу. Хэл говорил, что когда, пролетев четырнадцать этажей, Эдди вмажется в землю, черты лица у него здорово исказятся. Эдди был очень похож на Жюля, именно поэтому на него и пал выбор, но все же не настолько похож. Поэтому, сказал Хэл, важно, чтобы лицо у него было разбито. Так и было сделано.

— И потом Жюль приехал прямо сюда?

— Да, с Грином в качестве телохранителя и Фармером для прослушивания телефонных разговоров и тому подобного. Это место было выбрано потому, что оно достаточно уединенное и в то же время не очень далеко от Лос-Анджелеса. У Жюля здесь хорошие связи. Кроме того, наряду с париком и фальшивыми усами, ковбойская одежда, которую Жюль никогда раньше не носил, сделала его совершенно неузнаваемым.

— Ты упомянул Грина и Фармера? Кто из них был тем вторым ковбоем, который вместе с Купером вчера пытались прикончить меня?

— Это был Фармер.

— Ну, а Джинни Блэр? Я полагаю, что ее убили потому, что она узнала здесь Жюля?

— Ты прав. Я был как раз в баре, когда это случилось. По субботним вечерам почти все проводят время либо на танцах, либо на барбекю. Кроме Жюля, Хэла и Фармера в салоне никого не было. Они сидели и спокойно выпивали. И вдруг появляется эта самая Джинни. Черт побери, никто не знал, как она здесь оказалась. Она села у стойки, и я заметил, что она наблюдает за ребятами, сидевшими в кабине, в зеркало за стойкой. Я не знал, кто она такая. Выглядела она жутко перепуганной, будто привидение увидела. Потом повернулась лицом к кабине и уставилась на нее, вернее, как оказалось, на Жюля. Наконец, она встала, прошла через комнату к Жюлю, протянула к нему руку, сняла с него темные очки и издала жуткий вопль. А потом выбежала из салона, будто за ней кто-то гнался.

— Думаю, за ней в самом деле кто-то гнался. Ведь Жюль, наверное, послал за нею Хэла?

— Да. Иди и приведи ко мне эту сучку, — сказал он ему.

— И… кто убил ее? Хэл?

— Нет.

Я сам был удивлен тем чувством облегчения, которое испытал при этом ответе. Клайд продолжал:

— Хэл привел ее прямо в номер Жюля. Тот заставил ее провести с ним ночь, а потом рано утром взял на эту последнюю верховую прогулку. Убил ее ударом по голове. Это все.

Да, это было все, что меня интересовало. Я поднялся.

— Не ходил бы ты лучше туда. Ведь убьют, — сказал Клайд.

— Перестань повторять это. — Каждая клеточка серого вещества моего мозга старалась убедить меня в безрассудности задуманного: невозможно среди бела дня одолеть четверть мили, отделявшие меня от коттеджа, живым и невредимым проникнуть туда и разделаться с шестью отчаянными головорезами. Ведь мне нечего ждать помощи ни от людей шерифа, ни от Сэмсона, ни от единой души здесь на ранчо. Я должен был сделать все сам. Но ведь это было просто смешно. Такую задачу впору было выполнить лишь сорока хорошо подготовленным морским пехотинцам.

Черт побери, но ведь я и сам — бывший морской пехотинец и клянусь честью, я сделаю это. По крайней мере, будь, что будет, но я попытаюсь. Попытаюсь? И тут либо в голове у меня щелкнули какие-то маленькие кастаньеты, либо еще что-то кликнуло в мозгу Шелла Скотта — Бессознательного Детектива, но только в тот самый момент, когда я, вопреки всякой логике и даже здравому смыслу, решил идти до конца, я понял, что нужно делать. Это не было мгновенное наитие, скорее какая-то быстро сменяющаяся череда мыслей и картин. У меня даже холодок пробежал по спине. Может быть, конечно, это окажется полным бредом, но может быть, и не совсем. По крайней мере, какой-то шанс на успех был.

Я схватил два своих револьвера, сунул кольт тридцать восьмого калибра в кобуру под кожаную куртку, шестизарядный револьвер с перламутровой ручкой в кобуру на бедре, а автоматический пистолет Клайда засунул в карман брюк. Потом надел свое белое сомбреро. Для полного антуража мне не хватало только лошади. Но я, сами понимаете, решил обойтись без нее и побежал к своему кадиллаку. Во всем следует соблюдать меру.

В моей голове под сомбреро с дикой скоростью вращались образы Гарбена, четырех красоток и бандитов. Машина взревела и сорвалась с места.

Я пронесся мимо конюшен, где стоявшие в стойлах Мегера и Диабло выкатили на меня свои глазищи, и притормозил у небольшого помещения, куда Расс приводил меня вчера.

На стойке я увидел ту самую винтовку, с помощью которой Расс успокоил буйного быка, схватил ее и коробку со шприцами, прыгнул обратно в свой кадиллак и продолжил путь.

Оружие теперь у меня было. Нужно было еще только одно — маскировка. В ходе Второй мировой войны во время боев в джунглях японские солдаты использовали в качестве маскировки ветки тропических растений. Мой путь лежал к каньону, и джунглей там никаких не было. Зато там, на бурой песчаной почве, росли маленькие хилые кустики, а кругом было великое множество разных скал и валунов.

Пока все шло вроде нормально. И вот я стоял, вооруженный своим «хитрым» ружьем и замаскировавшись под скалу.

Точнее, под валун. От ранчо я длинным, но безопасным путем добрался на кадиллаке до озера, а оттуда к коттеджу мне пришлось добираться пешком. Точнее, передвигаясь шаг за шагом внутри этого здоровенного голливудского бутафорского валуна, скрываясь, где это возможно, среди других валунов. Стволом винтовки я провертел отверстие, через которое мог видеть, что происходит снаружи. Обзор был, конечно, весьма ограниченный, но когда я останавливался, а последние две сотни ярдов я делал это довольно часто, то, прижимаясь глазом к отверстию, мог видеть, что происходит передо мной. Покуда никаких неприятностей со мной не приключилось, если не считать того, что руки у меня буквально отваливались от усталости. Между мной и коттеджем оставалось, по моим подсчетам, не больше семидесяти пяти — восьмидесяти ярдов. Я остановился возле небольшого валуна, чтобы отдохнуть, и прижался глазом к отверстию. Как я уже говорил, я несколько раз бывал у Расса в этом коттедже и хорошо знал внутреннее расположение помещений. Коттедж был двухэтажный. Внизу были расположены большая, грубовато отделанная гостиная, кухня, спальня и ванная, наверху еще две спальни и кабинет. Пока из всех живых обитателей коттеджа я видел лишь одного мужчину, который сидел на веранде.